«Я их любимая, хоть и здесь»: как живут в единственной женской колонии Волгоградской области
О чем мечтают и чего ждут женщины за колючей проволокой.
В глазах — мартовское небо
Они готовят и красят волосы, ходят на работу, получают высшее образование, читают Льва Толстого, поливают цветы. Обсуждают, что произошло за день, смеются удачной шутке, грустят, мечтают и остаются женщинами вопреки всему. В определенные моменты ловишь себя на мысли, что стал невольным свидетелем обычных будней, но «колючка» над головой быстро возвращает к реальности.
Совсем скоро 8 марта. Воздух чище и легче, чем обычно. Все ждут раннюю весну. Женщина в колонии — остается женщиной. Под зеленой форменной робой — надежда, в глазах — небо мартовское. Хочется любви и свободы. В единственной женской колонии № 28 в Ленинском районе Волгоградской области свою весну и новую жизнь ждут больше 400 осужденных.
Таисии 29 лет. Первый срок. Родилась в Астрахани, жила в Москве, осудили в Твери за мошенничество. Ну, как мошенничество.
— Все у меня в жизни было отлично. Ничего не предвещало беды, — говорит Таисия. — Семья, ребенок. Потом развелась с мужем. Попала в историю. Отвезла на машине деньги. Ждали человека — подъехали оперативники. Всегда боялась тюрьмы или больницы. Теперь здесь. Дали два с половиной года. Осталось семь месяцев. Я до приговора, и Таисия, которая выйдет — совсем разные люди. Тут все равно не моя жизнь. Моя жизнь ждет меня там. Родители и ребенок.
От краж и терроризма до политиков
Ленинск находится в 50 километрах от Волгограда на левом берегу Ахтубы. Меньше часа езды. С юга России сюда попадают впервые осужденные. Краснодар, Крым, Ростов, Астрахань. Больше половины женщин из Волгоградской области. Статьи разные — от краж и перевозки наркотиков до убийств и терроризма. Есть и известные «сидельцы». Здесь отбывает наказание за убийство одна несостоявшаяся политическая фигура.
Таисия внимательно меня рассматривает. Я пытаюсь понять, что в ней есть такого, чего нет в «вольных» женщинах. Форменная юбка болотного цвета, такого же оттенка роба, черные колготки, ухоженные руки. Она поправляет волосы и продолжает.
— Стала ли злее на жизнь, на людей? Нет. Поначалу обида была на человека, которому доверилась, отчасти из-за него я сюда попала. У меня есть ребенок. Ему 11 лет. Мы с родителями пока обманываем его. Говорим, что работаю на секретном объекте. Когда подрастет, обязательно расскажу, где была. Пока не готова. Не хочу. Нет сил, — в глазах Таисии появляются слезинки.
«Море» цветов и ножи на цепочках
В колонии пять отрядов. Осужденные отбывают наказание в обычных, облегченных и строгих условиях содержания. Нарушаешь режим — добро пожаловать в ШИЗО и СУС. Живешь и не мешаешь жить другим — максимальный уровень комфорта, насколько это возможно в условиях колонии, обеспечен.
— Облегченные условия — значит, положено в два раза больше свиданий, посылок, передач. Осужденные располагаются в спальных секциях кубричного типа, — рассказывает замначальника по кадрам и воспитательной работе колонии № 28 Ольга Леонтьева. — На сегодня здесь содержатся 37 человек.
В секции своя кухня. Кажется, будто зашел в гости к соседу. Лишь ножи на цепочках — по соображениям безопасности — напоминают, что находишься на режимном объекте. Гардероб с рядами одинаковых бушлатов. Светлые спальни, где на подоконниках «море» цветов. Комната отдыха с телевизором и рыбками.
— Читаю много в последнее время. Время быстрее пролетает. Взялась снова за «Мастера и Маргариту». Не знаю даже почему, — делится Таисия. — А так, большинство девчонок телевизор смотрят, общаются между собой. У нас тут швейное производство. На работу ходим. Так время не замечаешь. Это может быть смешно звучит, но здесь я впервые научилась шить по-настоящему.
Ранняя Земфира, «швейка» и 8 марта
И действительно — на территории учреждения действует «швейка». Госзаказ на спецодежду для различных структур. Из восьмичасового рабочего дня рождаются куртки и рукава. Оплата сдельная, пошив поточный. Главное, как здесь говорят, время. Чем его меньше, тем ближе дом.
В колонии есть клуб. Девчонки поют, участвуют в конкурсах красоты, пишут картины и даже ставят спектакли. Из колонок часто можно услышать раннюю Земфиру, Zivert и… Ирину Аллегрову — «Младший лейтенант» просто на разрыв. По выходным работает цирковая студия. Акробатика, жонглирование — всем дают попробовать свои силы.
Спрашиваю про 8 марта. Будет ли кто-нибудь поздравлять.
— Конечно, поздравят! Брат, отец, сын. Потому что я их любимая, хоть и здесь, — Таисия снова воодушевляется. — Мы даже тут остаемся девочками. Села перед зеркалом, накрасилась, ноготки сделала, укладку. Это держит «на плаву».
«Игр в тюрьму» нет
Таисия не хочет больше повторять своих ошибок. В планах — новая жизнь и твердое «нет» дороге назад.
— Здесь все равно не моя жизнь, это все временно. Не искусственно, но, как правильно сказать? Просто все должно быть так, как идет сейчас, — говорит Тася. — Вся эта ситуация — очень большой урок в жизни для меня. Конечно, я жалею обо всем, что произошло, но не жалею о том, что переоценила себя полностью. Самые сложные, конечно, первые полгода в СИЗО. Не забуду никогда это ощущение беспомощности и неопределенности.
На мой вопрос, что она будет делать в первый день на свободе, Таисия ответила просто: «Буду с ребенком, с родителями, это мои самые близкие люди».
— Не хочу больше, чтобы моя семья страдала, родители, сын. Здесь сейчас страдаю не я, они страдают, — Таисия отворачивается.
Она плачет и в этом есть что-то беззащитное, настоящее. Мне хочется взять ее за руку и я почти это делаю, но в последний момент отстраняюсь — здесь таких вольностей не поймут.
— В тюрьму легко попасть?
— Очень легко попасть. Можно выйти из дома, сесть за руль машины и попасть.
— А выйти легко?
— Очень тяжело.
Таисия уверена, что мужчинам на «зоне» сложнее. Всему виной характер.
— Все-таки им тяжелее сидеть. У женщин выдержки больше. Если мне кто-то не нравится, я вообще никак не реагирую на человека. У нас таких «игр в тюрьму» нет — кто кого круче. Нет смысла. Показывать и доказывать кому-то что-то здесь — точно не про меня. Я хочу быстрее вернуться к родителям и ребенку, выйти отсюда.
Крым — от Украины к России
Под окном строй девочек следует к столовой. Изнутри — как вполне какое-нибудь себе «вольное» кафе. Чисто, светло, просторно, что довольно необычно. На стенах картины и телевизор. Меню обновляется каждый день. Есть кулер. В колонии своя пекарня.
Владлена из Севастополя. Видела Крым украинским и русским. Говорит, отличия колоссальные.
— На полуострове во время референдума в 2014 году не представляете, что творилось. Очереди, как в мавзолей. Все бежали голосовать за присоединение к России. После — жизнь в целом может быть и стала дороже, но Крым ведь под санкциями. Думаю, только с этим связано, — вспоминает в прошлом учительница русского языка. — Как Крымский мост построили, муж рассказывал, что стало лучше. Выровнялось по ценам. Дороги все отремонтировали. В Севастополе стало чисто. Отношение властей к людям совершенно другое.
19 лет Влада отработала начальником отдела кадров в крупной судоходной компании. Дом в центре города, муж, дети, внуки. Все закончилось в один день.
— До прихода России в Крым здесь преобладала валютная зона. Туристы меняли доллары. Людям давали валюту под проценты. Неофициально, естественно. В итоге мои знакомые написали на меня заявление. Меняли все, поймали меня. Сначала дали восемь лет. Потом кассация — убрали несколько эпизодов. В итоге шесть лет и девять месяцев в остатке. В апреле этого года у меня конец срока, — рассказывает Владлена.
Дефиле в купальниках
В колонии № 28 она находится в реабилитационном центре для осужденных. Здесь условия максимально приближены к «вольным». Пять женщин живут в отдельной секции, с собственной кухней, тренажерами, комнатой отдыха. Сюда попадают заключенные, кому остался год до освобождения и есть положительные характеристики от администрации.
— Например, предметы личного пользования, такие как лаки, ножницы, краски в других отрядах выдаются только по воскресеньям. Здесь можно заниматься собой хоть каждый день. Есть своя парикмахерская. Доступна любая косметика с «воли». Только заказывай, — делится Владлена. — Муж до пандемии регулярно приезжал на дополнительные свидания, поскольку у меня много поощрений.
Бывшая украинка рассказала, что «насаждает» культуру в колонии — организует различные мероприятия.
— Спектакли ставим. Много талантливых девочек. Поют на английском, французском. Перед 8 марта у нас тут свой «Голос» пройдет. «Слепые» прослушивания. Болеть все будут со страшной силой. Есть одна негритяночка. Шикарный голос. Если бы не 228-я статья за наркотики, у нее большое будущее могло быть, — говорит Владлена. — Кстати, она в Волгограде творческий вуз заканчивала.
У скромного филолога и юриста в одном лице тоже есть личное достижение.
— В своем преклонном возрасте, — культорг смеется, — приняла участие в конкурсе «А ну-ка, девушки!» пару лет назад и обошла многих молодых. Заняла третье место.
Не могу удержаться от дурацкого вопроса.
— А дефиле было?
— В купальниках?
— Ну да.
— Нет.
— А хотелось?
— Хотелось.
Мы вместе смеемся. Вообще Влада говорит, что ей, как и другим девочкам в какой-то степени повезло. Двадцать восьмая колония в своем роде показательная.
— Я не жалею, что именно здесь отбываю. По условиям, по отношению сотрудников к нам даже сравнить не с чем. Усть-Лабинск, Краснодар, Ставрополь — двухъярусные кровати, душ и туалет на улице, на территории один телефон. Все кто оттуда приезжают, жалуются.
Из Испании в СИЗО
Чем ближе конец срока, тем явственнее встает вопрос: «А что будет там, в другой жизни?»
— Попала в СИЗО, все поменялось сразу. До этого я работала постоянно, имела хороший доход, путешествовала: Тунис, Болгария, Испания, Израиль. В один момент все закончилось. Тюрьму видела лишь в фильмах. Всегда думала, что это от меня очень далеко. Наверное, все так думают, — размышляет моя собеседница. — Ведь что такое день в колонии? Это недодень. День за три здесь идет. Время очень медленно тянется, очень хочется домой. А там что? Страх все равно присутствует. Поймут ли меня, примут такой, какая я теперь есть? Многое изменилось за эти годы. Уклад жизни здесь один, там совершенно другой.
Анна Каренина и Донбасс
Владлена интересный собеседник. Мы затрагиваем литературу и неожиданно приходим к Анне Карениной.
— Недавно услышала разговоры — с такой страстью обсуждали. Права она или нет в своих душевных порывах. С Карениной здесь многие себя ассоциируют. Женщина — она и в неволе женщина. Все хотят любви, даже те, кто не верит в нее.
Рассматривая бирки с фотографиями, именами, статьями и сроками осужденных, обращаю внимание на даты рождения. Очень много молодых. Самая «популярная» статья 228-я.
— История там почти всегда повторяется. Решила заработать «легких» денег. На первой «закладке» поймали. Жила с мальчиком, он сказал, что ничего за это не будет. Мальчику ничего и не было, а девочка сидит, — говорит Владлена. — Много из Украины. То же самое. Перевозка наркотиков. Сейчас каждый день следят за спецоперацией на Донбассе. Переживают, конечно, созваниваются с родственниками. Те, кто прям такие проукраинские — Запорожье, Херсон — даже они рассказывают, что российские войска мирных не трогают, только националистов.
Стирка пакетов и итальянские сапоги
На вопрос: «Кому сложнее в «зоне» — мужчинам или женщинам?» моя собеседница уверенно отвечает: «Женщинам».
— Женщине сложнее. У мужчин более расслабленный режим. Многие девочки, которые здесь находятся, переписываются со своими мужьями, сожителями, отбывающими в других регионах. Знаю за Саратов, Красноярск. Рассказывают, что никто ничего не делает. Хочу — пойду, хочу — не пойду на работу. Постоянно свободное передвижение. Строя нет. И быстрее из колонии хочет выйти женщина. У нас инстинкт самосохранения больше развит, чем у мужчин, не в обиду. Мужики более бесшабашные, скажем так. Живут одним днем, а женщина думает, так, у меня дети, муж, мне нужно быстрее к ним. Не все такие, но все же.
— Женщине просто оставаться женщиной в колонии?
— Вполне.
— Форма вот эта зеленая, не надоела?
— Я так на воле любила зеленый цвет, очень любила (смеется). У меня были очень дорогие итальянские сапоги и сумка зеленого цвета. Даже сейчас выйду и все равно буду зеленый носить.
Улыбаюсь. Не могу не спросить про самый необычный опыт в колонии или СИЗО, что-то такое, о чем в обычной жизни не задумываешься вообще.
— На «воле» никогда не стирала пакетики целлофановые. Постирал, посушил. Было такое здесь, — делится Влада.
Женщина в колонии
Интересуюсь про грядущее 8 марта. Кто поздравит, что будет.
— В колонии такая же жизнь. Ждем праздников. 8 марта не исключение. Естественно, семья поздравит, муж. Но и девчонки сами друг друга поздравляют. Есть даже ящик для открыток и подарков. Месяц назад я плакала, мама болела тяжело. Сейчас, слава богу, все хорошо. Хочется радоваться. Один огромный минус неволи — ты здесь ничем не можешь помочь тем, кто там. Только беспокоишься и беспокоишься.
При колонии действует целая психологическая лаборатория. Подружка-осужденная может чем-то помочь, проблемы решит начальник отряда, а выслушает очень личное и поддержит только психолог.
— Больше всего осужденных волнуют проблемы семейного характера, личные взаимоотношения с мужским полом на «воле», — рассказывает начальник службы Алия Абулкарамова. — У нас есть школа подготовки к освобождению. За пару месяцев до заветного дня у многих появляется паника. Кто-то вернется в неизвестность, в маленькие населенные пункты, где все про всех все знают. Мы помогаем принять себя, не стесняться своего прошлого, не избегать общения, адекватно воспринимать критику в свой адрес. Я стараюсь видоизменять разные программы, чтобы было интереснее. Смотрим вместе много фильмов художественных, обсуждаем. Главная наша задача — показать им, что на воле у них все получится.
Кто чаще всего попадает в колонию № 28? Алия рассказывает:
— Кто она? Женщина в возрасте 30-35 лет, воспитанная в полной семье либо одним из родителей. Осуждена по статье 228 УК РФ. «Быстрые» деньги, легкая нажива, так они обычно говорят.
Все стихи и песни — о любви
Психолог уверена, что очень важно перенаправить всю внутреннюю энергию осужденных женщин в позитивное русло. Кто-то находит спасение в творчестве — пишет, рисует, поет.
— Все стихи, которые они здесь пишут, песни, которые исполняют, прочитанные книги — они о любви. Это главное чувство, которое женщина хочет испытать в жизни, — резюмирует Алия и с этим сложно не согласиться.
Об этой тяге к теплоте, пониманию и принятию рассказывает и Владлена.
— В неволе можно научиться терпению ко всему — к недостаткам, к несовершенству окружающих тебя людей. Начинаешь больше ценить тех, кто ждет тебя там, кто не отвернулся. Вот я с мужем 24 года прожила и всегда считала, что не может быть по-другому, мы всегда рядом. И вот я здесь, а он там. Смириться с этим очень тяжело, как и в целом, принять тот факт, что ты ограничен в чем-то. Я до сих пор перестраиваюсь, весь свой срок, настраиваю себя, что скоро все закончится. Но к этому нельзя привыкнуть до конца, невозможно смириться полностью. Девчонки, бывает, приблудную кошечку найдут, несут в отряд, обязательно накормят, попытаются отмыть, а потом такие: «Пожалуйста, давайте ее оставим!». И все равно животным хочется жить на воле. Если уж мы в неволе, оставь кошку в покое.
И вера. И надежда. И любовь.
Мы прощаемся, и я не могу задать Владе такой же вопрос, как и Таисии.
— В тюрьму легко попасть?
— Легко.
— А выйти легко?
— А выйти сложно.
— Женщины жестокие?
— Разные. Есть и жестокие. Вообще разные.
Психолог рассказывает, что в начале срока на вопрос «Почему вы здесь оказались или для чего?» осужденные отвечают «почему». И только при освобождении они говорят «для чего».
— Изначально они признают свое преступление, затем через какое-то время отрицают его и даже оправдывают. К концу срока говорят, что только сейчас поняли, как и для чего они оказалась в этих местах, — говорит Алия Абулкарамова. — Многие из них не видели и не ощущали границ дозволенного. Теперь они чувствуют людей, умеют уступать в чем-то, они гибче. Но я, как психолог знаю, кто из них вернется обратно.
В этом году по УДО из колонии № 28 освободились уже три человека. В 2021-м отправились домой раньше запланированного срока 22 осужденные.
Они будут готовить и красить волосы, ходить на работу, получать высшее образование, читать Льва Толстого, поливать цветы. Вечером обсудят, что произошло за день, посмеются удачной шутке, немного погрустят. Будут мечтать, любить и оставаться женщинами вопреки всему.
Мы садимся в автомобиль и уезжаем обратно в Волгоград. За спиной прямо перед зданием колонии одиноко чего-то ждут старые качели и песочница. Над нами хмурое мартовское небо. Впереди дорожная вязь и тишина. И вера. И надежда. И любовь.
