Царицынские спекуляции
В ХIХ в. состояние нравов чиновничества оставляло желать лучшего. Взяточничество, пьянство и не знающая пределов грубость были самым обычным явлением. Фактически хозяином города был городничий. Образчики его хозяйствования, изображенные в «Ревизоре» Николая Гоголя, вовсе не гипербола. Царицынские чиновники вполне могли бы стать прототипами героев знаменитой пьесы.
Трескин, сын Трескина
Местное самоуправление, созданное при Екатерине IIГородовым положением 1785 г., строилось на началах всесословности и самостоятельности, но фактически оно было купеческо-мещанским. Во главе его стояло зажиточное купечество, из состава которого избирались городской голова, члены думы и заседатели городского магистрата. Кроме того, в Царицыне были представители правительственной власти в лице городничих, наделенные такими полномочиями, что даже такое куцее самоуправление становилось фиктивным.
Вот характеристика одного из царицынских городничих, данная лицом, мало заинтересованным подтасовывать факты. Дурасов, чиновник саратовского губернатора, побывавший в нашем городе в 1860 г., в своих мемуарах так отзывался о тогдашнем городничем Трескине, капитане 2-го ранга: «Трескин, сын известного иркутского губернатора Трескина, который вместе со своим непосредственным начальником, сибирским генерал-губернатором Пестелем, прославился в Сибири из ряда вон выходящими деяниями на поприще лихоимства, дикого самоуправства и самого наглого насилия. Царицынский городничий Трескин унаследовал от своего почтенного родителя все его дурные качества… Я слышал от местных обывателей, что Трескин, отправляясь в полицию на службу и возвращаясь оттуда домой после служебных занятий, имел обыкновение заходить по пути в лавки и наядливо брать, что попадалось ему на глаза, будет ли это голова сахару, фунт чаю, штука сукна, какой-нибудь материи, бурак икры или целый балык, — одним словом все, что можно взять в руки и унести с собой. Наученные горьким опытом торговцы старались не отпирать своих лавок ранее прохода или проезда городничего в полицию и спешили запирать лавки во время возвращения его домой. Если случалось ближайшим подчиненным его, письмоводителю полиции или квартальному надзирателю, докладывать ему о непригодности или незаконности каких-либо из его распоряжений, то Трескин приходил в страшный азарт, топал ногами и, тыча пальцем себя в грудь, чуть не с пеной на губах кричал: «Я вам начальник! Не рассуждать!.. Молчать!.. Беспрекословно исполнять мои приказания!.. Какие там законы!.. Я вам закон!..»
Не лучше были и предшественники Трескина. Из записок другого губернаторского чиновника Константина Попова становится понятно, до какой виртуозности городничие доходили в изыскании способов получения взяток. Так, один царицынский городничий, справляя торжественные именины всех своих многочисленных родственников, понуждал купцов в обязательном порядке являться к нему с поздравлениями и подарками.
На лошадей — сквозь пальцы
Долгое время — с 1864 по 1880 гг. — место городского головы бессменно занимал Иван Мельников. Сначала он жил весьма скромно и слыл гостеприимным. Однако на заседании царицынской городской думы 19 апреля 1880 г. Мельников не был утвержден.
— Причина крылась в рапорте царицынского исправника, направленном 7 мая на имя статского советника Куровского, исправлявшего в те дни должность саратовского губернатора, — рассказывает Александр Материкин, директор Волгоградского краеведческого музея. — В документе были предоставлены «весьма неблагоприятные сведения о нравственных качествах новоизбранного кандидата». Сведения эти явились настолько компрометирующими, что ни письменное ходатайство 38 гласных думы, ни телеграмма на имя начальника губернии за подписью 49 мещан Царицына не смогли повлиять на положительное решение вопроса.
Царицынской думе ничего не оставалась делать, как избрать нового голову. Им стал купец Василий Лапшин, утвержденный в должности губернатором.
В рапорте были перечислены многочисленные негативные факты по распоряжению общественным имуществом и доходами. Так, в 1875 г. Мельников, производя продажу городских дворовых мест, покупал лучшие из них сам по дешевым ценам через бывшего архитектора Панушевского и бывшего городского врача Зебауэра. После покупки вышеупомянутые господа подавали в управу объявление о том, что купили эти места для Мельникова и за его счет. Места покупались по дешевке и городу приносили дохода не более тысячи рублей, хотя стоили значительно дороже. После 1880 г., когда Мельников не был переизбран, места приобрели реальную рыночную цену. Так, в 1882 г. город получил от продаж 18 тыс. руб., а в 1883 г. — 20 тыс. руб. Кроме того, на одно из приобретенных Мельниковым мест был наложен арест за утайку спирта.
Неправильно взимался сбор и с извозного промысла. Так, имевшие по пять лошадей платили налог как за одну лошадь, если оказывались влиятельными и лояльными на выборах особами. С других сбор взимался в полном объеме.
Самым курьезным фактом злоупотреблений, указанном в рапорте, явился «расход в 2 руб. по счету магазина Антонова «за колошки сыночку г. головы». По этому расходу комиссия потребовала объяснений от членов управы, вследствие чего один из них, Деревенсков, сказал, что «оплатил счет Антонову потому, что получил приказ от головы и не смел его ослушаться».
Серый волк неизвестного звания
Наряду со взяточничеством и самоуправством господствовало невежество, даже по части составления бумаг. Так, по сообщению того же Попова, царицынская полиция однажды прислала губернатору донесение следующего содержания: «В присутствии городской полиции оставшиеся после арестанта серый мерин с телегой, со всей упряжью проданы с торгов вместе с городским головой и стряпчим».
Тогдашний губернатор Федор Переверзев потребовал объяснений и в своем запросе писал, что удивляется, «по какому случаю полиция вместе с мерином продала с торгов и городского голову, и стряпчего?» В конечном итоге Федор Лукич предписал за это донесение продержать под арестом письмоводителя полиции в течение 3 суток.
А упомянутому выше чиновнику саратовского губернатора Дурасову случалось читать и такие шедевры канцелярского творчества времен городничества Трескина. Так, городничий доносил губернатору в рапорте, что «в один из зимних вечеров забежал в Царицын большой серый волк неизвестного звания, кое-кого укусил на улице, но полицейскими служителями был арестован и убит».
