Артистка Наталья Филиппова: Любой постановочный процесс сопровождает отсутствие сна
Объездив полмира певица, педагог, коуч, актриса и солистка остановилась на волгоградском оперном театре.
Наталья Филиппова ворвалась в театральную жизнь Волгограда в первой же яркой и харизматичной роли Кармен из оперы Ж. Бизе, а партия Графини в мистической опере П.И. Чайковского «Пиковая дама» стала открытием для самой певицы. «Царицынская опера» стала творческим домом для певицы, которая долгое время училась и работала на Западе. Позади много концертных постановок опер, участие в международных конкурсах, мастер-классах во Франции, Германии, Австрии, Эстонии, Бельгии, сотрудничество с признанными российскими и зарубежными педагогами. Сейчас в театре «Царицынская опера» проходят репетиции новой концертной программы «Моцарт. Больше, чем любовь», в которой солистке отведена интересная роль в необычном для певицы формате.
Пела в душе и мечтала о сцене
– Расскажите о вашем пути на сцену…
– Я не из музыкальной семьи, но родители пели всегда, у папы замечательный тенор, у мамы сопрано. Мне всегда было трудно петь в их тональностях, и я очень переживала в детстве из-за того, что, как мне казалось, у меня нет голоса. До двадцати лет я пела только наедине с собой и восхищалась людьми, умеющими петь. Я чувствовала, что это самый естественный и красивый способ самовыражения. На последнем курсе университета сценическое исполнение стало непреодолимой потребностью для меня, и я наполнилась неведомой мне ранее решимостью изменить судьбу, чтобы выйти на сцену. Сначала все мечты были о драматическом театре. Закончив Международный эколого-политологический университет, отдала диплом эколога родителям, ведь они хотели, чтобы у меня была серьёзная, «земная» профессия. Затем были подготовительные курсы для поступления на актёрский факультет – я училась во МХАТе, в ГИТИСе и во ВГИКе, знакомилась с педагогами, с актёрскими школами. Однажды на занятии по сценической речи педагог подошёл ко мне и спросил: «Девушка, вы, наверное, поёте?». И меня отправили на прослушивание – буквально взяли за шкирку. Оказалось, что голос у меня есть, да ещё какой. Так всё и началось…
– Талант не даётся просто так, он заставляет служить ему, используя самые разные пути реализации…
– Да, мне приходилось убеждать даже близких людей, что это не баловство, не детский инфантилизм, это серьёзно. Я очень верю в такие понятия, как путеводная звезда, предназначение. Путь был очень непростой, и много раз я пыталась свернуть с него, но внутренний голос или провидение не отпускали: какими-то особенными событиями, судьбоносными встречами возвращали меня на сцену. Сейчас родители потихоньку, осторожно начинают проникаться и верить в моё творческое будущее.
Встретить своего педагога – большая удача
– Ваши учителя – кто они?
– После первых московских осторожных шагов к профессии я уехала в Екатеринбург к своему первому учителю Валерию Борисовичу Гуревичу. Он воспитал таких известных в сегодняшнем театральном мире певцов, как Любовь Петрова, Екатерина Сюрина, Елена Панкратова, Ирина Боженко, Валентин Аникин. Валерий Борисович – абсолютный фанатик вокала, оперы, педагог от Бога. Для него певческий голос – способ общения с миром. Он сразу определил у меня меццо-сопрано и предрёк большой диапазон и глубину голоса. В его классе мы получали технические знания всех типов голосов, поскольку он привлекал нас, студентов, к разбору ошибок и недочётов друг друга. Думаю, что педагогическая жилка появилась у меня после работы с ним. В Германии я встретила второго моего вокального гуру – Рудольфа Пирнея (Rudolf Piernay), который оказал большое влияние на моё дальнейшее развитие и постановку голоса. Целая плеяда оперных певцов прошли через его мастер-классы. Наиболее известный его воспитанник – Брин Терфель (Bryn Terfel). Профессор Пирней сейчас преподаёт и живёт в Лондоне, являясь также педагогом высшей школы в Мангейме, педагогом молодёжной программы Баварской оперы в Мюнхене. Он перестроил моё понимание своего голоса, расширил диапазон, дал знание стилистических приёмов исполнения. Мы занимались музыкой Моцарта, Рихарда Штрауса, Вагнера.
– Как вы познакомились с ним?
– В Германии, на международном вокальном конкурсе в Байройте, на родине Вагнера, где я впервые пела на немецком языке. Но мой немецкий на тот момент оставлял желать лучшего, и я слетела с первого же тура. Немцы из всех европейцев самые педантичные и придирчивые к произношению, поэтому работа над произведениями на немецком языке требует большого внимания и доскональных знаний. В Германии спрос и конкуренция очень велики. Сейчас на многих конкурсах используется хорошая практика – после каждого тура встреча жюри с певцами, которые выбывают. У меня была возможность задать вопросы: «А что вам не понравилось? На что, на ваш взгляд, нужно обратить внимание при исполнении?» и т.д. Часто члены жюри говорят абсолютные шаблоны, вплоть до фраз «вам платье не подошло». Но Рудольфа заинтересовал именно мой голос. Мы сразу перешли к конкретике, техническим вопросам, регистровой постановке голоса (поскольку меццо-сопрано – это всегда вопрос регистров), обсудили репертуар. Мы затронули вокальную технологию, всю нашу «кухню». Я сразу поняла, что это мой педагог и надо искать возможность заниматься.
– Чувствовать себя комфортно, быть понятым, увидеть дальнейшие перспективы – это необычайно важно, особенно в отношениях с педагогом.
– Рудольф чувствует и любит мой голос как инструмент, доносит свою методику игры на нём доступно и бескомпромиссно, понимает, в каких партиях и в какой музыкальной стилистике мне лучше выступить, учит пользоваться различными вокальными средствами. И это очень большая удача в жизни – далеко не каждому певцу случается встретить педагога, который понимает твой голосовой аппарат, чувствует тебя не только технически, но и как личность, улавливает твою энергетику. После этой короткой 15-минутной встречи мы должны были встретиться на летней оперной школе в Москве, но он не смог прилететь. И, когда спустя год мы всё же встретились, то Рудольф был удивлён позитивным изменениям, ему трудно было поверить, что я занималась сама. Оказалось, что я «растянула» эти ценнейшие пятнадцать минут на целый год. И уже потом я ездила в Германию на его мастер-классы и брала уроки в Высшей Школе Музыки в Мангейме.
– Что для вас участие в международных конкурсах, мастер-классах?
– Это возможность расширить понимание себя не только как певца, но и глубже понять сильные и слабые стороны характера в целом. Это разрешение своих внутренних сомнений по поводу репертуара, вокальной техники и языка, интерпретации произведения… Кроме того, каждый конкурс – особенный по энергетике, впрочем как и мастер-класс. Необходимо быть очень подготовленным – три комплекта нот, подстрочный дословный перевод всех произведений, часто требуется знание биографии композитора и истории создания им конкретного произведения. Нужно быть готовым выступать и включаться в проект с первой попытки. Если прозвучало замечание концертмейстера или педагога, а результата не последовало, то спокойно могут сказать: «Спасибо. До свидания». И не важно, что вы заплатили 1000 евро за мастер-класс и потратились на дорогу из другой страны.
– Эти навыки пригодились в дальнейшей работе?
– Да. Я участвовала в мастер-классах, фестивалях в качестве коуча, переводчика, работала в концертных оперных проектах. Когда переводишь указания педагога ученику, нужно не только ухватить суть разговора, но и донести многие другие нюансы, психологические моменты, стать для собеседников неким электрическим проводником информации, энергии. У нас, музыкантов, да и представителей других направлений искусства, свой особый «птичий» язык и какие-то музыкальные моменты нужно дать максимально прочувствовать, буквально втечь в плоть и кровь другого человека.
– Ваша жизнь продолжительное время была связана с работой в Европе?
– В течение нескольких лет я жила между Россией и Европой. На месяц-полтора я приезжала домой в Подмосковье, потом на месяц-полтора снова уезжала. Я спела несколько концертных постановок опер в Европе.
– Сколько в вашем творческом «арсенале» языков?
– Английский я знаю с детства, поскольку жила какое-то время в Америке. Затем ещё в студенческие годы выучила испанский язык, который всегда был для меня привлекательным и родным по ощущениям. Кстати, когда начинаю общаться на итальянском, я на нём, конечно, много пою, то автоматически переключаюсь на любимый испанский. На меня произвела неизгладимое впечатление Барселона. Ещё в планах обязательно съездить в Севилью и потанцевать там фламенко… Каждый язык диктует свои правила. Продолжительный период моей жизни был связан с изучением немецкого языка и немецкой музыки, с освоением литературного материала и артикуляционных законов. Французская культура – это совершенно другая планета, другое звукоизвлечение в пении. Для меня это музыка небесной гармонии, что-то совершенно воздушное, неосязаемое. Я много занималась французской музыкой как с Рудольфом, так и в Бельгии с Даниэлем Оттеваром. После мне удалось принять участие в международном фестивале в Ангьене (Бельгия), стать финалисткой международного конкурса в Бордо (Франция). Это было очень волнительно – петь французскую музыку во Франции, когда в конкурсе вокруг одни французы, одолевали сомнения, да и просто страх. Однако результатом я была очень довольна. Успешность моих занятий подтвердилась выходом в финал и перфекционист во мне немного успокоился. У меня были замечательные педагоги, благодаря которым мне открывались новые двери и новые возможности. Я как будто попадала в поток… Сейчас все вспоминаю и понимаю, что все дорожки привели меня именно к тем людям, с которыми мне обязательно нужно было встретиться. Они были очень строги и требовательны, но это послужило мне на пользу. Без них я бы ничему не научилась, это те ступеньки, которые нужно было обязательно пройти.
– Был ли у вас этап более пристального изучения русской музыки?
– Очередным университетом стала для меня работа в театре «Царицынская опера». Здесь у меня случились замечательные партии – Кончаковна в опере «Князь Игорь» А.П. Бородина, Графиня в опере Пиковая дама» П.И. Чайковского, Любаша в опере Римского-Корсакова «Царская невеста» (к сожалению, из-за короновирусной инфекции спектакль отменили). Это как новый неведомый сундучок, который открывается, и ты заново ищешь свои возможности, свои голосовые краски именно для русской музыки. Она сформирована другой культурой, у неё особая энергетика, своя ни с чем не сравнимая глубина. Русская музыка наиболее полно выражает наш национальный характер, мировоззрение. Очень остро ощущаю себя русской, особенно на Западе, где порой бывало сложно работать из-за несхожести в менталитете.
«Царицынская опера» дала ведущие роли
– Когда впервые случился выход на сцену в театре?
– Именно в оперном театре, как актриса, в костюме – моя голубая мечта детства сбылась в Татарском театре оперы и балета в Казани. Роль цыганки Мерседес в опере «Кармен» Ж. Бизе была первым шагом к моей сегодняшней Кармен. Постановка очень красочная, цыганская: безумные костюмы, солдаты, шпаги, ураган эмоций. И сразу ввод буквально за два дня. Утро, вечер, оркестр… В Казанском театре я также работала коучем по немецкому языку. Это было весной 2018 года.
– А осенью 2018 года вы уже приступили к репетициям над партией Кармен в театре «Царицынская опера».
– Кармен жила во мне уже давно. И так замечательно сложилось, что на прослушивание в «Царицынскую оперу» я подготовила арии Кармен. В комиссии был режиссёр новой постановки (какой именно я тогда не знала) Григ Скоморовски, и я сразу поняла, что всё не просто так. И прослушивание получилось сразу по всем фронтам: и режиссёрское, и вокальное. Я очень благодарна всему художественному руководству театра за оказанное доверие, ведь меня сразу же утвердили на роль Кармен предстоящей премьеры. Думаю, что главный дирижёр Сергей Гринев понял меня с первых звуков, мои возможности и перспективы совместной работы. Кстати, я одной из первых узнала про готовящуюся постановку «Пиковой дамы» П.И. Чайковского в беседе с директором театра Леонидом Пикманом. Он при первой же встрече спросил меня, соглашусь ли я спеть Графиню. Сказать, что я обрадовалась – значит, ничего не сказать! Я буквально прокричала: «Да!».
– Ничего себе… Сразу такие сложные и серьёзные партии.
– Я посвятила всё время работе над постановками, закрыла второстепенные проекты на стороне. «Царицынская опера» стала моим первым театральным домом, здесь началась моя полноценная работа в качестве оперной исполнительницы. Театр случился в моей жизни очень вовремя, это колоссальная удача. Очень понравился репертуар театра – разноплановый, представлена разная музыкальная стилистика, помню, как была рада увидеть музыку Верди, Моцарта. Понравился грамотный подход к работе руководства театра. У директора «Царицынской Оперы» Леонида Пикмана не только организационный, административный талант. Он очень чутко чувствует, именно творчески понимает, что нужно для театра, для артистов, чтобы они развивались, чтобы было интересно работать, и в итоге, чтобы приходили зрители смотреть, что мы вытворяем... Вот это внутреннее небезразличие, полное погружение в творческий процесс довольно редкое качество для высшего руководства театров.
– За два неполных сезона вам удалось сыграть ведущие роли в премьерных спектаклях театра...
– Мне посчастливилось сыграть в новых постановках «Кармен», «Князь Игорь» (Кончаковна), «Пиковая дама», дебютировать в других спектаклях театра. Я оказалась в настоящем водовороте событий в «Царицынской опере», попала в очень удачный момент для театра и артистов. Одна за другой шли масштабные премьеры: «Спящая красавица» П.И. Чайковского, «Кармен» Ж. Бизе, «Кармина Бурана» К. Орфа, «Князь Игорь» А. П. Бородина… Все постановки требовали огромных финансовых и трудовых вложений. Мы ждали «Пиковую даму», но боялись, что не получится, не осилим, даже немного пригорюнились. И тут Леонид Борисович объявил нам, что в пятницу 13 декабря непременно состоится премьера «Пиковой дамы». Это было невероятное счастье!
– Графиня была в ожидании...
– Да, к Графине я подступалась постепенно… Или она ко мне. Я её ощущала на каком-то энергетическом уровне. Это очень неоднозначный, многогранный образ, у нас Графиня – вовсе не старуха в классическом понимании. Она тяготится реальностью и постоянно погружается в прошлое, когда она была молода и прекрасна. Хотелось развить именно эту линию. Она владеет не только тайной трёх карт, но и многими другими, не менее заветными тайнами.
– Какой образ был самый энергетически затратный для вас?
– Конечно, образ Графини. Впервые столкнулась с тем, что была совершенно энергетически обесточена после премьеры, было ощущение, что я нахожусь между временами и пространствами. Глядя в клавир, роль кажется небольшой, а когда стала углубляться в материал, в образ, поняла, что после первой же сцены хочется на курорт хотя бы на недельку. Вокально это тоже было настоящее испытание. Спеть Графиню теми ресурсами, которые у меня есть от природы было бы недостаточным и неубедительным. За счёт эмоций, состояния рождались такие звуки, которые работали на создание образа, характера и выражение внутреннего состояния героини. Я использовала антивокальные средства, в рамках строгой вокальной школы так бы не получилось. Образ диктовал мне, каким голосом я запою, и, к счастью, наступил этап, когда я смогла отключить певицу и включить уже актрису. Каждый раз голос как будто рождается заново, и я его не узнаю. Я счастлива, что зрители попадают под воздействие голоса и образа в целом, я очень чувствую энергетику из зала.
– Ваша Графиня получилась потрясающей.
– Благодарю вас. Безусловно, мне очень помогло в работе над ролью доверие дирижёра Сергея Гринёва и режиссёра Грига Скомаровски. Мы получали колоссальное удовольствие от репетиций, поскольку много импровизировали, работали с состоянием. В таком этюдном методе работы сцены рождались очень естественно, вслед за физикой тела, эмоциями. Мизансцены «обрастали» мелочами прямо на площадке во время взаимодействия с партнёрами, и мы никогда не знали, чем всё это закончится, куда нас заведёт очередная репетиция. Примечательно, что те находки, которые мы заранее даже придумать не могли, появлялись на площадке сами собой. Мне очень помогали предметы: карты, трость, кресло – всё создавало нужную атмосферу.
– Как начинает работу над ролями?
– Любой постановочный процесс у меня сопровождается отсутствием сна. Если это три недели, то значит, все это время я не сплю по ночам, могу немного отключаться утром или днём перед репетициями. Ночь для меня самый продуктивный период, когда рождается мой будущий образ героини, когда я могу полностью сосредоточиться на работе. Наверное, это немножко отрешение от себя, возможность слиться энергетически и голосово со своей героиней. Я продумываю мизансцены, мотивацию и поведение, из предыдущего жизненного опыта и наблюдений повседневной жизни приходят какие-то нюансы, ассоциации. После премьеры меня потихоньку отпускает, но нужно не меньше недели, чтобы снова восстановиться и вернуться к нормальной жизни...
– Как вам удается восстановить силы после работы над сложными образами?
– Энергию нужно накопить. Мои родные знают, что если я поглощена работой, меня не нужно трогать, не нужно задавать мне лишних вопросов, а главное бесполезно ждать на них ответы. Мои духовный и материальный миры сливаются воедино и воплощаются, оживают потом на сцене. И это для меня очень затратно, конечно. Восстановиться помогает сон, природа и любимая дочь. Очень люблю слушать талантливых певцов и смотреть оригинальные постановки, это меня очень вдохновляет на работу. Ну и без книг, конечно, никуда.
Музыка Моцарта наполняет энергией
– Наталья, расскажите о новом проекте театра, который посвящён жизни и творчеству Вольфганга Амадея Моцарта.
– Это совершенно новый уникальный проект, который не похож на другие. Он драматическо-музыкальный: первая часть будет в большей степени просветительского, исторического характера с включениями оперной, симфонической и камерной музыки, с участием хора и балета театра. Мы рассказываем о Моцарте через события его жизни, увиденные глазами его сестры Наннерль. Во второй, концертной, части постановки наряду с любимыми хитами прозвучит редко исполняемая музыка композитора, которую, я уверена, меломаны оценят по достоинству. Для меня безумно волнительно участвовать в этом проекте, поскольку я буду выступать в роли драматической актрисы и вести повествование. Задавать атмосферу и вести меня будет музыка великого Моцарта, самый верный ориентир.
– Творчество Вольфганга Амадея Моцарта объединяет в себе самые разные виды музыкального искусства и сама фигура характеризует целую эпоху…
– Чтобы полюбить творчество композитора порой нужно изучить и понять его жизнь. Когда знаешь, какое событие предшествовало написанию того или иного произведения, то понимаешь, какие чувства переполняли композитора в тот момент. Как важно понимать и постараться погрузиться в эпоху XVIII века, в которой жил композитор. Что имело значение тогда, что было в ходу, что было популярно, кто считался звездой в то время, на кого вообще равнялись? Чтобы передать ту атмосферу, мы постарались найти значимые моменты и объединить их с актуальными темами сегодняшнего дня.
– От многих музыкантов слышала, что музыка Моцарта помогает сосредоточиться. Как вы ощущаете воздействие музыки композитора на вас?
– Я всегда возвращаюсь к музыке Моцарта, она для меня является ресурсной, оказывает терапевтическое влияние и на голос, и на физическое состояние в целом. Она наполняет меня энергией, помогает собраться с силами. В новом проекте мы будем петь на немецком и итальянском языках.
– Как вы относитесь к тенденциям в оперном искусстве, когда режиссёры уходят от историчности, от классических постановок?
– Мне кажется это не принципиальным, потому что важен концептуальный подход режиссёра. Неважно, в каких костюмах люди на сцене – важно, о чём они говорят со зрителем в зале, какую идею хотят донести. Основной критерий – насколько талантливо это сделано, есть ли наполнение, смысловой посыл, либо это просто пустая мёртвая форма, пусть даже и красивая. Так же неуместны и перегибы в современных постановках, когда это осовременивание только ради эпатажа, ради жёлтых страниц прессы. Для меня неинтересна однодневка, которая сейчас вспыхнет и неизбежно погаснет через сезон.
– В чем для вас преимущество репертуарного театра перед западной контрактной системой?
– В Европе солисты часто работают по контрактам, проекты колесят по разным странам, составы артистов меняются, и в этом есть своя прелесть. В России традиции репертуарного театра позволяют работать одним творческим коллективом и совершенствоваться от спектакля к спектаклю. Мы – творческие люди и впитываем все идеи, которые сегодня витают в воздухе. Каждый раз, возобновляя репетиционный процесс, спектакль у нас оживает и становится более интересным, я бы сказала злободневным. Всё накопленное, пережитое хочется вкладывать в роль, чем богаче будет образ, тем интереснее будет зрителям смотреть спектакль снова и снова. Как здорово, что мы одна команда и есть возможность общаться с дирижёром и режиссёром, воплощать идеи вместе. Западная проектная система, когда всё строго определено и ограничено по времени, не предполагает таких экспериментов.
Картина Вселенной безгранична
– Наталья, вы очень много путешествовали и сотрудничали с самыми разными творческими личностями. Что для вас самое главное в работе, жизни?
– Я с детства воспринимала мир как единое целое. Помню, как в три года я увидела картину земного шара и почувствовала, что все мы частички одного мироздания. Моё мировоззрение и мировосприятие не поменялось с тех пор. Все наши экономические проблемы, политические границы надуманы и эфемерны. Для меня главные вопросы были и остаются: «Что я могу сделать и что я несу людям?», «В чём я могу быть полезной?». Наш мир очень маленький, все мы живём в едином информационном пространстве. Сегодня не получится сделать кому-то плохо, а потом изолироваться от последствий своих действий и пребывать в благостной атмосфере. Бумеранг возвращается очень быстро как на межличностном, так и на межгосударственном уровнях. Важно, чтобы это осознание произошло на массовом уровне. Ведь не только поступки, но и мысли людей оказывают огромное воздействие на каждого из нас.
– И театр, особенно оперный, способствует такому осознанию...
– Уверена, что да. Музыка – наименее материальный вид искусства, поэтому она, наверное, ближе всего к гармонии Вселенной. Через музыку мы ближе всего подходим к сути мироздания, можем ретранслировать свои чувства и эмоции, своё понимание жизни и духовных законов. Я уверена, что каждому человеку сердце всегда подсказывает, как поступить верно: где добро и где зло. Но повседневная рутина затягивает и иногда нужно, чтобы кто-то так со стороны хлопнул нас линеечкой по голове – очнись… Эту функцию выполняет не только музыка, но и все виды искусства. В действительности за всеми нашими нотами и театральными образами стоят фундаментальные вещи, мы говорим о глубине психологических чувств, человеческих переживаниях и невероятном счастье бытия. Когда получается найти созвучие с нашей сегодняшней жизнью, с миром в целом, тогда зал обязательно отзывается. Это миссия театра – объединять людей созидающей энергией.
– Какие у вас планы?
– Никогда ничего не загадывала. Всегда что-то новое созревает постепенно и приходит в мою жизнь ровно тогда, когда я к этому готова. Пока неизвестно, что будет дальше, но я всегда открыта для новых проектов, новых событий и новых интересных людей.
Анжела Буцких
