Если вы хотите, чтобы ваши дети выросли достойными сынами и дочерьми своего Отечества, то не везите их в Лондон, а везите в город на Волге
Автор — Алексей Александрович Ростовцев — ветеран службы внешней разведки, полковник в отставке, писатель, автор многих книг и публикаций, член Союза писателей России.
Летом 1952 г. открылся для судоходства Волго-Донской канал. В Ростов, где я тогда учился в университете, пришел из Москвы красавец теплоход «Иосиф Сталин». Кто видел кинофильм «Волга-Волга», тому очевидно запомнился этот корабль. Ликование было всенародным. Волго-Дон стал символом 50-х. Страна выгреблась из послевоенной разрухи и семимильными шагами устремилась вперед — к полету Гагарина. Повсюду гудели стройки. Возносились белые города, сооружались гигантские предприятия, гидроэлектростанции, открывались новые месторождения нефти, газа, различных руд, алмазов, золота. Цены стабильно ползли вниз. Мне, 18-летнему, тогда казалось, что до счастья остался всего один поворот. Точно так же были настроены и мои сверстники.
Осколок с Мамаева кургана
В следующем, 1953 г., университет отправил в экскурсию по Волго-Дону 40 лучших своих студентов. Конечный пункт — Сталинград. Все, что представилось нашему взору, было грандиозным: 19-километровая плотина Цимлянской ГЭС, сама электростанция, 13-кубовые шагающие экскаваторы, рукотворное море длиной 180 км, все 15 шлюзов, каждый высотой с 12-этажный дом, и гигантская статуя Сталина, голова которой появилась над горизонтом задолго до того, как мы увидели город его имени.
Раны городов, даже самые глубокие, со временем затягиваются, не оставляя следа. Так и в Сталинграде: прошло всего 10 лет с той поры, как его тысячу раз убили, — и вот он снова стоит новенький, с иголочки, как ни в чем не бывало, радуясь и радуя. Одного ему не хватает — уютной домовитости, которая приходит с возрастом.
Сталинград — это город-музей, город-памятник. Здесь, на пл. Павших Борцов, — универмаг, из подвалов которого 31 января 1943 г. вылез на свет божий генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс и, швырнув в грязный снег два своих пистолета, побрел к автомобилю, который должен был отвезти его в штаб Донского фронта к Рокоссовскому и Воронову.
Здесь братские могилы героев двух великих и страшных войн. Тут похоронен Герой Советского Союза командир пулеметной роты старший лейтенант Рубен Ибаррури, сын легендарной пассионарии. А неподалеку в музее хранится огромный и тяжелый меч из светлой стали — дар английского короля Георга городу-герою. Этот меч преподнес Сталину британский премьер Уинстон Черчилль на Тегеранской конференции, которая созывалась в конце ноября — начале декабря 1943 г.
На щеголеватом чехословацком трамвайчике мы колесим по городу, а в районе Мамаева кургана сходим и легко взбираемся на этот невидный лысый холм, густо уставленный скромными временными памятниками полегшим тут полкам и дивизиям.
Мирно, обыденно дымят внизу заводы, клоп-буксир тащит по широкой реке здоровенную баржу, пылит грузовичок, проезжающий по проселку у подножия кургана. Я наклоняюсь и ковыряю перочинным ножом утоптанную серо-желтую землю, потом беру горсть ее рукой — на моей ладони лежат пять разнокалиберных ржавых осколков. Один из них кладу в карман, остальные разбирают ребята.
Этот осколок, острый, крученый кусочек металла, будет храниться у меня до конца дней моих вместе с государственными наградами и другими реликвиями — свидетельствами жизни, прожитой в нормальном человеческом темпе…
Патина на памяти
Прошло восемь лет — и я снова оказался в Сталинграде. На этот раз с женой. Теплоход «Андрей Жданов» был не туристическим, а пассажирским. Он стоял тут недолго, но на Мамаев курган мы все-таки поднялись. Я окинул взглядом знакомую картину. Здесь появилось кое-что новое. Широкая мощная плотина Сталинградской ГЭС перегородила реку. Вдали, на левом берегу, белел новый город Волжский. Знаменитый мемориал еще не был построен, но подготовка к его сооружению уже велась. Отдельные фрагменты комплекса стояли там и сям на склонах кургана. Мы подошли к беломраморной скульптуре солдата. Обнаженный могучий торс, волевое напряженное лицо, автомат и граната в руках… Теперь у скульптуры есть имя — «Стоять насмерть!».
Прошло еще 15 лет, и я отправился в путешествие по Волге и Дону с дочерью-восьмиклассницей. Решил показать ей Россию. Время было не ахти какое. Обещанный Хрущевым коммунизм так и не наступил. Но люди, выдававшие себя за коммунистов, еще продолжали править страной. Под шамканье Брежнева рушились идеалы. Огромная рыба гнила с головы, и головой этой была Москва. Московские школьники той поры отличались циничным пофигизмом. Им было глубоко наплевать на героические символы собственного народа. Впрочем, нынешние школьники им сродни.
Мы плыли на теплоходе «Рихард Зорге», пересекая Россию с севера на юг. Я без устали рассказывал дочери о городах, оставшихся за бортом, и об их исторических достопримечательностях. В конце концов Маринке все это надоело, и она сделала мне замечание:
— Папа, твоя голова набита бесполезной информацией!
Я возмутился:
— Какую же информацию ты считаешь полезной?
— Ту, которая приносит реальную пользу. Ну, например, дает хороший заработок или способствует достижению высокого положения в обществе.
— Ты самостоятельно пришла к этой мысли?
— У нас в классе многие так думают.
Я стушевался и закручинился. Грозный призрак рыночного прохиндейства, у которого главная ценность — бабло, уже поднимался во весь свой огромный рост над все еще великим и могучим Советским Союзом.
В Нижнем (Горьком) я окончательно рассорился с дочерью после того, как она отказалась идти в Кремль, чтобы посетить могилу Минина.
— Стану я пересчитывать 400 ступенек ради могилы какого-то Кузьмы!
— Как! Ты не знаешь, кто такой Кузьма Минин?! Ему ведь памятник поставлен на Красной площади! Ему и князю Пожарскому.
— Памятник видела.
— А что написано на том памятнике?
— Я к нему не подходила. Монументальные скульптуры лучше рассматривать издали.
— Написано там: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия». Благодарная Россия! Такого зазря не напишут.
Подвиг от времени не меркнет
Вся надежда у меня теперь была на Сталинград. И, когда мы пошли на Мамаев курган к монументу Родины-матери, пошли сквозь грохот битвы, вопли и стоны раненых, отрывистые команды, поднимающие бойцов в атаку, когда вошли в Зал воинской славы, где на стенах золотом написаны имена и фамилии тысяч и тысяч павших здесь героев, когда увидели, как древние дедушки и бабушки разыскивают на этих стенах своих сгинувших без вести сыновей — и все это под рвущую душу музыку Шумана, — моя дочь разрыдалась. И тогда я понял, что мой Сталинград исцелил еще одну заблудшую душу.
В последний раз я побывал тут в 1982 г. Взял с собой старика тестя, который воевал в Сталинграде с августа 1942 по февраль 1943 гг. и чудом остался жив. Мы сошли на пристань с борта теплохода «Алеша Попович» в день открытия панорамы «Сталинградская битва» и сразу же направились к круглому зданию на крутом берегу. Но оказалось, что в день открытия панораму могут увидеть только иностранцы и только за валюту.
Выручил старый приятель — начальник разведотдела управления КГБ Эдуард Николаевич Полевой. С ним я когда-то служил в Германии. Он провел нас в здание. И вот я вновь очутился на вершине Мамаева кургана и увидел то, чего еще никогда не видел: грандиозная панорама ужасающего побоища простиралась, куда ни кинь глаз. Однако довольно. Я старый человек, и мне тяжело переживать все это заново. В заключение хотелось бы дать один совет моим согражданам: если вы хотите, чтобы ваши дети выросли достойными сынами и дочерьми своего Отечества, то не везите их в Лондон, а везите в Сталинград.
«Независимая газета».
